Кира Измайлова - С феями шутки плохи [litres]

Я выслушала его, подумала, прикинула…

– Ты посиди тут, – велела я Агате, – я до коня дойду. Возьму кое-что.

– Что, интересно? – спросил волк.

– Ну надо же чем-то челюсти капкана разжать, не сучком ведь гнилым, – пояснила я.

Крепкий сук – это хорошо, сунуть бы его волку в пасть да привязать хорошенько, только силой не выйдет, а добровольно он палку в зубы не возьмет. Ну что ж, попробуем иначе.

– Эй, ты что задумала? – насторожился волк, когда я подошла к нему с веревочной петлей. Он не мог сильно натянуть цепь капкана, только бессильно скалился и лязгал зубами, когда я с третьей попытки накинула петлю ему на шею – доводилось ловить так бодливую козу у няньки на ферме.

Другой конец веревки я перекинула через ствол дерева и потянула.

– Помоги, сестра!

Вдвоем мы натянули веревку так, что волк почти сел на хвост и мог только хрипеть от ярости. Извернуться так, чтобы еще сильнее не покалечить лапу, он не мог.

Навязав узлов, мы вернулись к капкану.

– Стой здесь, – велела я Агате и дала ей нож побольше. Крепкую палку она подобрала сама. – Если кинется, бей промеж ушей и удирай, веревка прочная, должна выдержать.

Признаюсь, силы мне не занимать, но чтобы разжать капкан, пришлось попотеть. Да и не слишком приятно делать это, когда прямо над головой у тебя задыхается огромный зверь, а пена из его пасти капает тебе на руки. Вдруг он бешеный?

Наконец мне удалось просунуть очередную палку меж зубьев капкана – хотела было ножом, да он бы сразу сломался, как перед тем несколько сучьев – и, поднатужившись и навалившись всем весом, сумела чуть разжать жуткие челюсти.

– Давай… – просипела я. Этот капкан, похоже, не на волка ставили, а на медведя! Хотя тогда волк сразу бы без лапы остался, да и этот капкан как бы не раздробил ему кости…

Волк, почуяв свободу, рванулся, оставляя на металлических зубьях клочья окровавленной шерсти, отпрянул назад… и прыгнул. Я едва успела отскочить – страшенные зубы лязгнули прямо у меня перед лицом – запнулась обо что-то и упала.

– Это была хорошая попытка, – просипел волк, кашлянул и оскалился. – Но недостаточно хорошая…

Он повернул голову, полоснул острыми зубами по веревке – та распалась, будто бритвой срезали, и шагнул ко мне, а я все пыталась нащупать нож, понимая, что встать уже не успею.

– А ну пошел прочь! – между волком и мною вдруг встала Агата с занесенной палкой. – Вот чего стоят ваши обещания! А ведь поклялся! Знаешь, что за нарушенную клятву бывает? Не сейчас, так скоро издохнешь, не в этом капкане, так в другом, и никто тебе уже не поможет… Не подходи!

Я все-таки нашарила нож и кое-как поднялась на ноги. Правда, что наше оружие против такого зверя…

Волк, однако, только оскалился злорадно, развернулся и потрусил в чащу, сильно припадая на переднюю лапу.

Агата села на траву и расплакалась, выронив палку. Я не торопилась ее утешать: зверь мог вернуться, а мог затаиться в кустах и подождать, пока мы расслабимся и успокоимся. Но нет, вокруг царила тишина…

– Пойдем, – потянула я сестру за руку. – Надо уйти подальше отсюда, пока не стемнело!

– А что толку, – всхлипнула она. – Вот как раз ночью-то он нас по следу и найдет! А все я виновата – пойдем посмотрим да пойдем посмотрим…

– С лисой я тоже маху дала, – ответила я, смотала веревку, отвязала Браста и подвела поближе. – Знала же, что она должна как-то сплутовать, но понадеялась, что обойдется. Вот что, полезай-ка ты в седло, я быстрее хожу, а коню твой вес не помеха.

Подсадив ее, я взяла Браста под уздцы да и пошла туда, где над кронами деревьев висело заходящее солнце. Странно, в лесу обычно рано темнеет, но здесь света хватало. Только чуть погодя я сообразила, что это светятся стволы деревьев, подошла чуть ближе, чтобы посмотреть, и поразилась – это были не светлячки, как я сперва подумала, а что-то вроде лишайника, покрывавшего стволы. Днем он был вовсе не заметен на серой коре, а сейчас слабо светился. Кое-где яркими искрами горели крохотные грибочки и переливался пушистый мох.

– Сестрица, – сказала Агата, – гляди-ка…

Я присмотрелась: кое-где огоньки были ярче, и… Похоже было, будто они освещают тропу, как фонари на улицах!

– А стоит ли идти за бродячими огоньками? – спросила я.

– Они не бродячие, они на месте остаются, – возразила Агата. – Думаешь, снова заведут нас куда-нибудь не туда?

– Мы и так уже где-то не там, – вздохнула я и потянула Браста за повод. – Пойдем. Что нам терять? Тут хоть посветлее будет, а если что, вернемся…

– Не вернемся, – глухо сказала Агата, взглянув назад. Я тоже обернулась и поняла: стоило нам ступить на тропу, огоньки позади начали тускнеть, тускнеть, пока не пропали вовсе. Там теперь царил густой сумрак.

– Можно заночевать прямо здесь, с утра-то будет посветлее, – предложила я.

– Лучше еще пройдем, пока хоть что-то видно.

«Ты-то едешь, а я иду», – про себя вздохнула я, но пошла вперед, решив, что поссориться в наших обстоятельствах – хуже не придумаешь. Лишь бы башмаки выдержали, а так – авось не помру. Кажется, теперь мне понятно, откуда взялись в сказках железные сапоги, которые нужно стоптать, чтобы добраться до цели: мы идем всего ничего, но если бродить неделю или месяц, да не по лесу, а по камням, например, только в железных сапогах и доберешься до нужного места…

Браст настороженно фыркнул, остановился, и я очнулась. Чуть не заснула на ходу!

В кустах зашуршало, и на тропу перед нами выскочил крупный волк. Примерно такого же размера, как тот, из капкана, только бурой масти. И, видно, немолодой – на морде у него была заметна седина. За ним появились еще двое, поменьше, этакие недопески.

– Так-так… – произнес бурый волк, глядя на нас в упор. – Ужин сам пришел! Жаль, не вышло дать сыновьям поохотиться, зато все сыты будем… Глядите, дети, и учитесь, как коням горло резать! А потом займетесь девицами, далеко они не убегут!

Я снова схватилась за нож, велев Агате:

– Держись крепче за седло! Если что, хлещи коня что есть мочи, может, прорвется, не догонят!

– А ты? – пискнула она.

– А я…

Договорить мне не удалось: волк подходил все ближе, ухмыляясь во всю пасть, его свита заинтересованно смотрела, но тут в кустах снова затрещало, и на тропу прямо между мной и бурым волком выскочил старый знакомец. К слову, он вовсе не хромал.

– Так-так, – произнес он с той же интонацией, что и бурый. – А ты не забыл ли, старик, что это – мои охотничьи угодья? А это – моя добыча!

– Серый, неужто ты жив? – «приятно» удивился бурый, но сделал шаг назад. – А сорока сказала, что ты в капкан угодил, конец тебе…